МЕНЮ
ВЕРСИЯ ДЛЯ СЛАБОВИДЯЩИХ
Есть вопрос?

Год семьи

Astafev100

Календарь событий

Праздники России

kalendar

Новые поступления

3f6a83691b1bbabe3edd60f66d879643


 

Разработано совместно с jtemplate шаблоны Joomla

Отправить в FacebookОтправить в Google BookmarksОтправить в LinkedInОтправить в LivejournalОтправить в OdnoklassnikiОтправить в Vkcom
Повестка
 
рассказ  
 
 
Лодку поставили на якорь на самом глубоком месте плеса.
 
—  Теперь тихо, — шепотом говорит Митька, разматывая удочку.
 
—  Все равно клевать не будет, — также шепотом возра­жает Сенька, — рано еще. Разве елец какой сдуру подско­чит. А язи после гудка брать начинают.
 
—  Ну да, они только в ночную смену клюют!
 
—  Выходит так, — не замечает насмешки Сенька, — до одиннадцати сидят где-то, а как прогудит на заводе — жди клева. Уж это я знаю, не первый раз.
Мальчишки забросили по три удочки и притихли. Солн­це опускалось все ниже и ниже, становилось тусклей, крас­ней, как вынутая из горна остывающая железка.
 
Все кругом затихло. Лишь вода журчит на перекате да на левом берегу звонко плещется ручей, с радостным урча­нием вливается в реку.
 
Из-за горы, где раскинулся завод, донесся могучий басо­витый рев гудка.
 
—   Одиннадцать... Теперь клевать будет, — прошептал Сенька. Вот он протянул руку к удилищу и замер, как за­стыл. Конец удилища легонько вздрогнул и вдруг резко на­клонился к воде. Быстро подсек Сенька клюнувшую рыбу. Хоть и тихоня, а рыбак ловкий. Рыбина упорно не хотела выходить из глубины, сгибала в дугу упругое удилище. Но Сенька знает, что надо делать. Не торопясь, умело он выво­дит язя на поверхность, заставляет глотнуть воздуха и, при­смиревшего после этого, притягивает к лодке, подхватывает сачком.
 
—  Во, какой дядя попался! Сразу уха на всю семью, — шепчет Сенька, укладывая в корзинку широкобокую золоти­стую рыбину.
 
Митьке хочется подержать язя в руках, рассмотреть его, но он не двигается с места, старается казаться равнодушным.
 
—  Сейчас и я поймаю...
 
—  Конечно, поймаешь. Теперь будет клевать.
 
До часу ночи поклевки были часты. Сенька поймал пять язей да Митька трех. А после часу клев прекратился. Сидят рыбаки молча, на кончики удилищ посматривают: лески уже не видно. Тишина кругом, на небе тусклые звездочки чуть теплятся. Изредка коростель на правом берегу заскрипит. Противная у него песня, ничего птичьего в ней нет, а ведь про себя-то, наверное, думает, что он тоже певец.
 
На берегу за ручьем, где огороды стоят над самым обры­вом, скрипнула калитка. Кто-то спустился по вырубленным в обрыве ступенькам и подошел к воде. Захрустела галька под ногами человека, который повозился у воды и поднялся на берег. Прошло немного времени, человек снова спустился с обрыва и опять поднялся.
 
—  Что он там ковыряется? — спросил Митька.
 
—  Душин тут живет. Это рядом с нами.
 
—  А чего твой Душин делает?
 
—  Он коновозчиком в торге работает.
 
—  Это днем. Сейчас-то чего делает?
 
—  Наверное, дрова носит.
 
—  Какие?
 
—  Куренные. Их отпускают с гавани на Вильве. Тут не­которые к берегу пристают, обсыхают.
 
—  Так ведь это не его дрова.
 
—  Ну да, не его, сплавной конторы,
 
—  Ворует, значит, твой Душин!
 
—  Никакой он не мой. Сосед просто. Он тут давно жи­вет, а мы недавно.
 
—  А вы воруете дрова?
 
—  Нет, покупаем. Душин говорит, что мы дураки.
 
—  Проучить надо этого Душина, чтобы забыл, как воро­вать, - уже  громко говорил Митька. -  А Сенька все шепчет:
 
— Он хитрый, он сразу же ночью пилит, колет и в сарай складывает, а сарай на замке. Не увидишь и не придерешься. Такой хитрюга...
 
—  Хватит, поехали домой! — решительно заявил Митька и быстро поднял якорь.
 
Лодка поплыла вниз, подгоняемая течением. Мальчики пристали к берегу и молча привязали лодку к вбитому в землю колу.
 
—  Ишь, пилит, паразит! — сквозь зубы проговорил Мить­ка, прислушиваясь к доносившемуся глухому звону пилы, грызущей сырое дерево. — Ты знаешь, как его зовут?
 
—  Душина-то? Семен Федотович.
 
—  Вечерами он дома бывает?   
 
—  Всегда. Он все около дому, все делает что-нибудь. Он мужик хозяйственный.
 
—  Хозяйственный! — презрительно протянул Митька. — А дом номер какой у него?
 
—   Тридцать три. Зачем это тебе?
 
—  Ладно. Знай помалкивай. Надо. Утром Митька вспомнил про Душина.
 
«Ишь ты! Хозяйственный... Чего бы ему такое сделать? — думал он. — Пойти в сплавную контору и сказать? А чем до­кажешь? Душин скажет: я купил дрова и вовсе они были не куренные. Он хитрый».
 
Размышления прервала бабушка. Она подала сумку и ска­зала, что за деньгами надо зайти к маме на работу. Мама у Митьки работает машинисткой в горфо.
 
Возле горисполкома Митька встретил одного из своих дружков — Бориса Шибанова. Его мать работает уборщицей в суде, а он на лето принят туда рассыльным.
 
—  Борька, ты что перестал на футбол ходить? Мы почти каждый вечер мяч гоняем.
 
—  А я вот тут за день по городу с разноской намота­юсь — вечером месту рад, — с солидностью ответил Борис. — Вот опять, видишь, пошел. Кого вызываем в качестве ответ­чика,  кого — в  свидетели.  Получите повестку.  Распишитесь в разносной книге. Приходите в указанное время. За неяв­ку — сами понимаете... Ну, пока! Спешу. — И Борис торопли­во зашагал.
 
Этот разговор натолкнул Митьку на одну мысль...
 
—  Так и надо сделать. Так и сделаю, — шептал он, и гла­за его озорно блестели.
 
Вернувшись домой с хлебом, Митька разыскал свой ста­рый школьный дневник и начал переделывать его. Он вши­вал в него листы чистой бумаги, что-то клеил, писал, чертил по линейке. Часа через три перед ним на столе лежала пух­лая книга, и на корочке ее, на приклеенном листочке глян­цевой бумаги было старательно выведено печатными буква­ми:  «Разносная книга».
 
—   Осталось повестку сочинить — и будет все, — сказал он сам себе и принялся писать. Морщил лоб, чесал затылок, писал, рвал написанные листочки и снова писал.
 
Много времени потратил Митька на сочинение повестки, иной раз к урокам меньше готовился, а все-таки получалось как-то не так.
 
Уже в пять часов Митька ходил по берегу реки с раз­носной книгой под мышкой. Он был в школьной форме, хо­тя прежде все лето бегал в трусах и майке. Держаться ста­рался солидно. Его заметил Сенька и, подбежав, начал было разговор о рыбалке.
 
—  Мы с тобой друг друга не знаем, — пробурчал Митька и отвернулся.
 
—  Как так не знаем? — удивился Сенька.
 
—  Ладно, ладно! Отходи. Так надо. Потом расскажу. Сенька обиделся и ушел. Митька остался один.  Он  ещё с час ходил по берегу, нетерпеливо заглядывая в переулок, где стоял дом Душина. Наконец заметил, как в калитку до­ма, тяжело ступая, вошел кряжистый бородатый мужик.
 
—  Наверное, он, — решил Митька и, одернув рубаху, двинулся к калитке. Во дворе его встретила огромная лохматая собака, которая с яростным лаем металась на цепи, грозя по­рвать ржавую толстую проволоку, протянутую поперек двора от сарая к стайке. Минут пять гремела цепь, визжала про­волока под кольцом, пес рвался к вошедшему, вставая на дыбы. То ли от ярости, то ли оттого, что при рывках ее ду­шил ошейник, собака начала хрипеть и брызгать слюной.
 
«Ух, зверюга! — думал Митька, прижавшись к калитке. — Такой доберется — разорвет в клочья».
 
На крыльцо вышла девчонка лет двенадцати и пронзи­тельно крикнула:
 
—  Разбой, перестань!
 
Собака сразу затихла и бросилась к девчонке, помахивая хвостом и подхалимски извиваясь всем телом.
 
—  Тебе кого надо?
 
—  Семена Федотыча. Вот, по серьезному делу, — Митька показал разносную книгу.
 
—  Папаня, к тебе пришли! — крикнула девчонка.
 
На крыльцо вышел сам Семен Федотыч. Разбой заюлил около его ног.
 
—  Тебе чего, углан? — угрюмо бросил хозяин. — Ну, по­ди сюда. Ага, боишься!.. То-то!
 
«Сейчас я тебя самого напугаю», — подумал Митька и звонко сказал:
 
—  Вам повестка!
 
—  Повестка?! Какая?
 
Семен Федотыч отпихнул сапогом Разбоя, тяжело спустил­ся с крылечка и не спеша направился к калитке. Митька развернул книжку, уверенно отчеканил:
 
—  Получите повестку, распишитесь в разносной книге. Приходите в указанное время. За неявку... сами понимаете... Митька сунул в руку Душина карандаш: — Вот в этой стро­ке расписывайтесь.
 
—  Сперва надо узнать, за что расписываться. Роспись — дело не простое. — Душин взял повестку и, отнеся от глаз на вытянутую руку, принялся разглядывать. — Мелко написано, не вижу. Нюрка! Принеси очки!
 
—  Давайте, дяденька, я вам прочту.
 
—  Прочти, милок, прочти, — ласковым голосом заго­ворил хозяин и тут же закричал: — Нюрка! Не надо очков! Копаешься там!
 
—  Душину Семену Федотычу. Улица Береговая, дом но­мер тридцать три, — скороговоркой читал Митька. — Повест­ка! Предлагаю явиться в сплавную контору шестнадцатого июля к одиннадцати часам утра по делу о беззаконном при­сваивании государственных дров. Явка обязательна и акку­ратна. Начальник сплавной конторы.
 
—  Шестнадцатого — это завтра? — глухим голосом спро­сил Душин.
 
—  Завтра, — сказал Митька, опустив глаза, боясь выдать свою радость. Он видел:  Душин здорово перепугался.
 
—  Это все соседи наболтали. Уж такой народ пошел, будь он неладен!
 
—  Не знаю, — тихо ответил Митька и добавил решитель­но: — Вы распишитесь, товарищ Душин, а то с меня спросят»
 
Душин, кряхтя, нацарапал свою фамилию крупными бук­вами не в той строке, где указал ему Митька.
 
Уже вечером Митька думал: «Ну, придет Душин в сплав­ную контору, а там скажут, что его не вызывали. Так и от­делается он одним испугом и будет как раньше дрова воро­вать. Нет. Так оставить это нельзя».
 
Утром, еще не зная, что делать дальше, он пошел в сплав­ную контору и вертелся около крылечка. Увидев приближаю­щегося Душина, юркнул в коридор. Семен Федотыч долго топтался перед дверями начальника конторы. Наконец ре­шился, снял кепку, пригладил волосы и с робостью открыл двери. Митька, поколебавшись с минуту, решительно взялся за никелированную скобу дверей.
 
—  Ты куда, мальчик? — вскинулась сидевшая за пишу­щей машинкой секретарша.
 
—  Я по важному делу, — ответил Митька и вошел в ка­бинет.
 
За массивным столом сидел грузный человек. Настоль­ный вентилятор обдувал его распаренное лицо. Вздёрнув ро­говые очки на лоб, он разговаривал с Душиным. Митька услышал его последние слова:
 
—  Никакой повестки мы не посылали. Это какое-то недо­разумение.
 
—  Повестку я написал, — глядя начальнику прямо в гла­за, сказал Митька.
 
—  Ты! Зачем?
 
—  Он дрова ворует. Куренные, которые по реке плывут. Наши дрова, государственные.
 
—  Ой врешь ты, парень! — с кривой усмешкой проскри­пел Душин.
 
—  Я вру?! — крикнул Митька. — Вот сейчас пойдем да в твой сарай заглянем. Тогда увидим, кто врет. Они еще сы­рые, позавчера с воды взяты.
 
Душин мял в руках фуражку, стоял понурившись. Начальник   нажал кнопку звонка. В кабинет   заглянула секретарша.
 
—  Позовите десятника Петрухина. Через минуту вошел Петрухин.
 
—   Вот, — недобро глядя на Душина, сказал началь­ник, — пойдешь с этим гражданином и обмеряешь, сколько у него дров наших в сарае лежит. Составишь акт. Иск предъ­являть будем. Пусть узнает, что покупать дрова дешевле, чем воровать.
 
Душин жалобным голосом начал оправдываться, но на­чальник махнул рукой:
 
—  Идите. А ты, хлопчик, останься. Садись, потолкуем. Митька сел в большое мягкое кресло, поставленное вплот­ную к столу.
 
—  Ну, как тебя зовут, пионер?
 
—  Дмитрием. Дмитрий Кузнецов. А как вы узнали, что я пионер? На мне ведь галстука нет.
 
—  И без галстука видно, что пионер. По делам видно. Только вот с повесткой ты, пожалуй, перемудрил. Этот Ду­шин мог одним испугом отделаться. Надо прямо говорить, не бояться. Заметил непорядок — пришел и сказал. Прямо! Не надо мудрить, друг Митя. Понял?
Нашим ребятам:
 
сборник рассказов, стихов,
 
очерков и загадок для детей /
 
сост. Л.Давыдычев. –
 
Перм. кн. изд-во, 1964. – С.112-119.